Черный пролетарий - Страница 34

— Речи твои московские… — выругался Щавель. — Пасть твоя поганая. Басурманам продался.

— Что басурмане? — не понял Мотвил. — Когда нам татары чего плохого делали? Они только технических специалистов присылают. Вон их сколько в Муроме живёт, и ничего. Всем только на пользу. Если бы вы в Новгороде не одичали до первобытного состояния и не зверствовали с людоедской жестокостью направо и налево, было бы у нас сильное единое государство.

Мотвил прервался. В наступившей казематной тиши были слышны шаги цирика галереей выше. Топ-топ-топ, прошёл, остановился, заглянул в глазок, топ-топ-топ, встал у другой камеры, подшнифтил, прошёл, топ-топ, поворот.

— Может, — вымолвил, собравшись с силами, Щавель. — Ты в Единую Россию вступил?

— Я и так коренной москвич, — засмеялся Мотвил. — Довольно с меня и этой вины, правда, боярин?

— Нет прощенья тебе, марионетка Ленина, — отозвался Щавель.

Шаман только фыркнул беззвучно.

— Не ведаешь ты силы Ильича, — высокомерно поведал он. — Если бы ты познал мудрость философии марксизма-ленинизма, ты бы не верил в своих деревянных божков, а принял метафизическую сторону диалектического материализма. Постигшим великое учение предоставляется в безраздельное владение неисчерпаемая энергия Космоса. Я это знаю, и басурмане это знают, а теперь знает и генерал-губернатор Великой Руси. Только ещё мэр Великого Мурома не принял высших степеней посвящения, но у него всё получится.

— Я басурман вместе с Великой Русью гонял, — сказал Щавель. — Поэтому они сейчас в Муроме такие плюшевые. Если б мы их не били, вся Русь давно управлялась бы из Белорецка.

— Великая Русь осуществляет дотацию неразвитых регионов Поволжья, ты не знал? — снисходительно спросил шаман. — Как принято у вас говорить, Муром платит дань Орде. Хан не желает тратиться на бросовые земли, поражённые Большим Пиндецом, за него это делает генерал-губернатор. В свою очередь, спецназ погранвойск не даёт разгуляться в проклятых землях экстремистам. Если татары не будут щемить урысок, русским тоже не поздоровится. Ты это знаешь, и я это знаю. Так чего говорить о пагубности железнодорожного строительства, которое объединит страну от Швеции до Китая? Генерал-губернатор понял всю выгоду и вступил в Желдоральянс, только Лучезавр упрямится. Но он поймёт, шведы с ним договорятся.

Щавель приподнял голову. Ледяной огонь его глаз лизнул Мотвила так, что шаман отдёрнулся, хотя видеть его не мог.

— Лжёшь, — твёрдо произнёс командир. — Мирно колонизировать нас не получится. Захлебнётесь кровь глотать.

Голова его упала на подушку. Запал иссяк. Слова шамана поразили в самое сердце. Мотвил словно выпил остатки здоровья.

— Не спать! — похлопал по щеке Альберт Калужский.

* * *

В кабинете пахло спиртягой и оружейным маслом. Воля Петрович сидел за столом, на расстеленной тряпочке лежали разобранные детали ПМ, протирки, ветошь, рядом высился графин «Горя арестантского» и бутылка «Блага воровского».

Начальник тюрьмы кайфовал. Испробовав перед тем, как застрелиться, напитка Силы, дабы понять, что убило боярина Щавеля, Воля Петрович добился обратного эффекта. Тогда он решил попробовать напоследок из всех бутылок и по ходу дегустации раздумал стреляться, но, раз прирос мыслями к пистолету, решил почистить оружие.

— А я ушаночку поглубже натяну, — исторгал под нос Князев. — И в своё пр-рошлое с тоскою загляну…

В дверь постучали.

— Войдите! — гаркнул начальник тюрьмы.

В кабинет заглянул ДПНТ.

— Разрешите? — цирик втянул носом густой аромат и на миг заколдобился. — Там, этого, с больнички ОМОН хочет забрать, ты, эта, приказал докладывать, если движение начнётся.

Воля Петрович быстро и чётко собрал пистолет. ДПНТ аж залюбовался. Начальник тюрьмы встал, сунул оружие в кобуру, надел фуражку. Он был красен рожей, но не пьян.

— Хочет, пусть забирает, — отчеканил он. — Пойдём, проверим.

Альберт Калужский с глубокой скорбью наблюдал, как Щавеля вывели под руки из камеры. Старый лучник, фактически, шёл своими ногами, но целитель понимал, что это значит. Он много раз видел, как больным перед смертью ненадолго становится лучше. Они ярко вспыхивают, подобно фитилю догоревшей свечи, а потом сразу гаснут.

«Испустит дух в городе или успеют вывезти?» — скользнула циничная думка видавшего виды лекаря, но потом сентиментальный доктор накрыл профессионала большой мягкой задницей и сердце Альберта Калужского исполнилось грусти.

— Твоё нутро раскисло, — глубокий баритон шамана заставил целителя вздрогнуть, Мотвил неведомым способом прозревал мельчайшие движения души. — Оно стало липким. Его можно проткнуть пальцем, да мараться неохота. Того и гляди, изойдёшь слезами.

— Уймись. — Альберт прерывисто вздохнул. — Тебе-то какая польза от того, что Щавель умрёт?

— Не умрёт, — заверил Мотвил.

— Что ты понимаешь? — кротко заметил доктор. — Я такие случаи наблюдал многократно, всегда следовала смерть больного. Воля Петрович его отравил неизвестным ядом, скорее всего, растительного происхождения. Я изложу свои соображения, когда будет следствие.

— Следствия не будет.

— Будет, вот увидишь. Хотя как ты увидишь, у тебя глаз-то нет, — мстительно заметил лепила и добавил: — Ты и раб к тому же, кто тебе расскажет? Если только дойдёт через других рабов.

— Глумись, глумись, — невидимая ладонь похлопала Альберта по плечу, так что он едва не отпрыгнул. — Когда ты издеваешься над другими, ты перестаёшь гнобить самого себя и через то обретаешь твёрдость духа. Сейчас тебе это только на пользу. Можешь продолжать издеваться надо мной дальше.